Дэмиен Херст в порту Лондона

В наши дни чтобы стать самым богатым из ныне живущих художников не обязательно уметь рисовать. Дэмиен Херст не особенно любил возиться с карандашами и красками, поэтому поступил в колледж Goldsmith, где от студентов требовалась лишь готовность самовыражаться. В свободное от занятий время Дэмиен гулял по пустынному порту, среди темных складов и контейнеров.

Херст родился в Бристоле, откуда его семья вскоре переехала в Лидс — портовый город, где художник научился подмечать “признаки разрушения цивилизации”. Вдохновение, признание, слава пришли к нему в Лондоне. Там он вывел собственную формулу успеха: чтобы что-то заметили — это надо окружить пустотой. Он понял это во время студенческих прогулок по заброшенным заводам и растянувшимся на много километров портовым ангарам. Его первая работа — экспозиция в виде нагромождения раскрашенных картонных коробок — была выставлена в пустом здании лондонского завода Bermondsey. Первая знаменитая работа — мертвая акула в аквариуме с формальдегидом — располагалась в пустом зале с высокими потолками, где ничто не отвлекало внимание от “Физической невозможности смерти в сознании живущего”.

Именно это произведение стало символом современного британского искусства во всем мире. Художнику, которого подростком дважды арестовывали за кражи в магазине, особенно легко дышалось подальше от людей, на северном берегу Темзы, в большом лондонском порту с его доками, шлюзами, огромными грузовыми судами и причальными пристанями.

Он старался максимального расширить пространство вокруг своих работ, потому что понять игру его ума на тему жизни и смерти можно только когда ничто не отвлекает внимание.

Энди Уорхол на Манхэттене

Быстрые, бесконечные, перекрещивающиеся потоки людей и машин. Какофония сигналов мобильных телефонов, клаксонов, музыки из чьего-то окна. Повсюду запахи китайской лапши и гамбургеров. Но самый сильный запах на Манхэттене — это запах денег: манящий, побуждающий, сладкий.

Он потратил столько усилий чтобы казаться посредственностью в Питсбурге, но в Нью-Йорке другие правила игры: яркие индивидуальности, не сломавшиеся под первой волной — волной насмешек, становятся востребованными и непременно богатыми.

Сын закарпатских эмигрантов Андрей Вархола, он же Энди Уорхол, стал культовой фигурой в современном искусстве именно после переезда на остров Манхэттен. Останься он в родном Питсбурге — непременно стал бы “человеком в футляре” и всю жизнь трудился бы на какой-нибудь средней должности. Но смелым помогает судьба, поэтому решение броситься в манхэттенский поток и грести против течения принесло оглушительный успех. Его дисциплина и вкус шлифовались в редакциях Vogue и Harper’s Bazaаr, где он некоторое время трудился иллюстратором.

Творческие эксперименты продолжались во время работы над рекламными кампаниями и плакатами, пока Уорхол не нашел стиль, в котором был абсолютно уверен. Главное условие выживания в таком жестоком муравейнике как Манхэттен — это умение наблюдать и приспосабливаться. Кто-то посещает музеи и оперу, но все ходят в супермаркет и смотрят телевизор. Поэтому Уорхол превратил в предметы искусства то, что постоянно на виду: кока-колу, доллары, консервы, кино-звезд, и тем заставил треснуть по швам привычные представления о культуре.

Яёй Кусама в садах Токио и в своих галлюцинациях

Кусама родилась в маленьком городе Мацумото и никогда не скрывала, что с детства страдала от галлюцинаций. Думая, что воплощенное в реальность видение перестанет существовать, стала расписывать все доступные поверхности горошинами. Позже она называет себя “навязчивым художником”, как бы извиняясь за вездесущий орнамент.

Постепенно, во время прогулок по токийским садам, в маленьких лепестках, а затем  и плодах декоративного вишневого дерева сакуры, она начала узнавать точки из своих галлюцинаций. Время цветения сакуры ожидается в Японии с таким трепетом, что в эти 7-10 дней в году даже служащие всем коллективом покидают офисы и проводят совещания на свежем воздухе. Наблюдение за цветущими деревьями — источник внутренней гармонии и успокоения. Сильное впечатление каждого настоящего художника находит отражение в творчестве. Так точки-вишни сакуры стали появляться на мягких скульптурах, инсталляциях, аксессуарах, одежде, которые создавала Кусама.

Горошек на стенах, полотнах, телах людей сделал Яёй Кусама самой продаваемой из ныне живущих женщин-художниц. Вторая по популярности тема в ее творчестве — цветы. Будучи настоящей японкой, Кусама решила что неделя в году для любования розовыми “облаками” сакуры — слишком мало и сделала хрупкие японские сокровища достоянием всего мира, не забыв расписаться на лепестках фирменным горошком.

На данный момент жизнь художницы по большей части протекает между психиатрической лечебницей и ее студией в Токио. Неделю в году Кусама, как и все японцы, проводит в парках Сумида, Уэно и Синдзюкуген, наслаждаясь ханами — традиционным любованием цветами.

Рой Лихтенште́йн в Нью-Брансуике

Перед тем как найти свое место вдохновения Рой Лихтенштейн попробовал жизнь на вкус во многих американских штатах. Родился в Нью-Йорке, учился в университете в Огайо, затем вернулся в “Большое яблоко”, откуда сбежал в тишину провинциального городка в штате Нью-Джерси. Там он стал преподавателем в колледже Нью-Брансуика.

Пикассо попал в яблочко когда сказал, что хорошие художники копируют, великие художники — воруют. Лихтенштейн подсмотрел идею писать картины в стиле комиксов у своего коллеги профессора Аллана Капроу и, чтобы его не обвинили в плагиате, стал экспериментировать с формой. Он превращал работы Моне, Мондрианна и того же Пикассо в любимые и узнаваемые образы из журнальных картинок, иронично объединяя стереотипы массовой культуры и образы классической живописи.

Лихтенштейн, так же как и Энди Уорхол, обладал особым чутьем на тенденции, поэтому в эпоху обожествления компьютеров вместо оттенков цвета использовал растровую точку. Его картины напоминали увеличенные во много раз печатные изображения. “Я хочу, чтобы моя живопись выглядела так, как будто это сделал компьютер”, — говорил художник. Это и стало его особым, легко узнаваемым стилем. Именно попытки Лихтенштейна и Уорхола примирить искусство с миром предметов потребления сделали американский поп-арт узнаваемым в любом уголке планеты.

Окруженный молодыми, дерзкими, яркими людьми в Нью-Брансуике, Лихтенштейн использует в своих работах только цвета прямые и сильные. Он показал, что искусство должно меняться вместе с культурой, вместе с образом жизни людей и доказал, что образы из журнальной рекламы, комиксов, вкладышей для жвачки могут найти свое место в художественных галереях по всему миру.

Мэл Рамос в Сан-Франциско

Помните рекламу “Баунти” конца 90-х годов? Пока женщины мечтали о батончике, мужчины грезили о мулатке, демонстрирующей “райское наслаждение”. Шоколадку покупали и те, и другие.

Творчество американского художника Мэла Рамоса — это высмеивание использования сексуальных женских образов в рекламе продуктов. Как писал Рэй Брэдбери, творческий человек прежде всего должен получать наслаждение во время работы. Рамос, во всей видимости, здорово веселился изображая обнаженных красоток, фривольно облокотившихся на бутылки газировки и сигаретные пачки.

Художник родился в калифорнийском городе Сакраменто и до поездки в Сан-Франциско был убежденным абстракционистом. Город на западном берегу Миссисипи Рамос застал в момент бушующего либерализма и хипповой революции.

Основанное испанскими миссионерами поселение, которое многократно выросло во время “золотой лихорадки”, постепенно прекратилось в Сан-Франциско — кипящий котел свободной творческой экспрессии. Именно здесь появились массовая культура кофеен, первые джинсы Levi’s и много других известных торговых марок. Художник понял, что абстракционизм надо оставить в прошлом, наблюдая как люди целыми днями не выпускают из ладони сникерс или запотевшую бутылку кока-колы.

Преданность и обожание брендов жителями этого города произвело на Рамоса больший эффект, чем такие сокровища как викторианская архитектура, крутые холмы, бесконечные виноградники и плотные летние туманы. После путешествия в Сан-Франциско Мэл Рамос написал серию “голых” картин, которые теперь украшают стены Музея современного искусства вдохновившего его города.

Первая часть этой серии была посвящена великим художникам-импрессионистам, в вторая — модернистам.